|
Положение инвалидов
в России оставляет желать лучшего
Для меня писать об инвалидности и об инвалидах непросто. Что это
такое, я знаю не понаслышке. Моему старшему сыну было девять лет, когда нас с
ним сбила шальная легковушка. Дамочка, сидевшая за рулем, рванула на красный
сигнал светофора перед основным потоком транспорта и, перепутав газ с
тормозом, въехала прямо на автобусную остановку, сбив сына, меня и еще
нескольких человек. Травмы моего ребенка оказались самыми серьезными. Он стал
инвалидом. Я знаю, что такое необходимость оставить работу, поскольку твой
ребенок нуждается в каждодневной реабилитации, чтобы научиться ходить заново.
Я знаю, что такое существование на жалкую пенсию по инвалидности: это
полбуханки хлеба и стакан молока в день, хотя ребенку необходимы свежие мясо
и фрукты, а массажисты не станут работать без существенной доплаты. Я знаю,
что такое таскать на себе по лестницам больниц и поликлиник больного ребенка,
поскольку пандусов у нас практически нигде нет, а лифты обслуживают только сотрудников
медицинских учреждений. И я знаю, как надо разговаривать с обнаглевшими
медиками, которые прямо в лицо называют сумму, в которую вам обойдется то,
что они обязаны делать по долгу службы.
Я влезла в чудовищные долги, научилась делать массаж и ставить уколы, но
ребенка подняла. Никогда не забуду, как, встав на костыли, он впервые вышел
погулять и какими круглыми глазами смотрели на него сверстники. Я готова была
ударить мальчика, который прокричал ему в спину: "Урод!". Но с того
дня мне пришлось учиться привыкать и к таким выкрикам, и, что немногим лучше,
к полным сочувствия взглядам прохожих. Я поняла: наше общество не готово
принять инвалидов. Они – как бельмо на глазу, как диковинный зверек,
сбежавший из зоопарка. Хотя на самом деле они такие же люди, как все.
Когда моему отцу поставили диагноз – рак в неизлечимой, четвертой стадии,
и предложили оформить пожизненно первую группу инвалидности, его больше всего
испугала перспектива остаться без работы. В этом случае он не видел смысла
продолжать жить. И я уговорила председателя комиссии ВТЭК написать в
справке об инвалидности: "Имеет право вести консультирование". Пока
отец мог самостоятельно передвигаться, он ездил в МГУ, где много лет
преподавал. Путь был неблизкий – почти три часа в один конец. Мне
рассказывали, что студенты встречали его последние лекции овацией. Когда
выйти из дома стало проблематично, он стал писать книги. Вторую книгу под его
диктовку дописывали мы с мамой: отец не мог удерживать ручку. Последние главы
дались ему особенно тяжело: отказала речь. Но лишь поставив точку в последней
главе, отец потерял сознание. Спустя сутки его не стало. Обе книги мы издали
уже после его смерти.
Инвалидность представляет собой социальный феномен, избежать которого не
может ни одно общество. Масштаб инвалидности зависит от множества факторов:
состояния здоровья нации, развития системы здравоохранения,
социально-экономического развития, состояния окружающей среды, исторических и
политических причин, в частности, участия в войнах и военных конфликтах... В
нашей стране все эти факторы имеют ярко выраженную негативную окраску. Из-за
этого значительное распространение инвалидности в обществе предопределено. В
настоящее время численность инвалидов в стране составляет
около 13 миллионов человек и продолжает расти. Некоторые эксперты
говорят, что при таком положении вещей в не столь отдаленной перспективе
России грозит инвалидизация всей страны, во всяком случае, всего ее населения
в пенсионных возрастах.
По словам заместителя председателя Фонда социального страхования Андрея Абрамова, сегодня приблизительно каждый десятый
россиянин, включая новорожденных младенцев, – инвалид.
Эти цифры оспаривают в Министерстве здравоохранения и социального
развития РФ. Число инвалидов, нуждающихся в реальной медицинской и
социальной помощи, ниже, чем количество официально зарегистрированных в
России инвалидов, полагает министр Татьяна Голикова. "Это социальная инвалидность, –
комментирует она. – Просто люди при достижении определенного возраста
обращаются в медико-социальную экспертизу и в соответствии с имеющимися у них
заболеваниями получают группу. Причина – не столько их недомогания, сколько
возможность получить прибавку к пенсии. В итоге невозможно вычленить из этого
потока тех людей, которым реально нужна помощь".
Именно для того, чтобы помочь таким людям, правительство разработало новую
программу для людей с ограниченными возможностями. Начало ее внедрения
запланировано на 2011 год. Назвали программу "Доступная среда
для инвалидов". Размер государственной поддержки общественных
организаций инвалидов при этом увеличен до 1 млрд. 400 млн.
рублей.
Премьер-министр Владимир Путин признал: городская среда не приспособлена
для нормальной жизни инвалидов, да и в человеческом плане они часто встречают
непонимание. По его словам, остро стоит вопрос и с трудоустройством
инвалидов. Занятость среди молодых людей с ограниченными возможностями не
превышает 15 %. При этом многие инвалиды готовы работать, но вот
далеко не все предприятия готовы их на работу принять. Премьер предложил
решить эту проблему путем квотированиия рабочих мест, а в обмен работодатели
получат субсидии от государства.
Для того же, чтобы дети с ограниченными возможностями не чувствовали себя
ущемленными, необходимо создать условия для их обучения в обычных школах.
"Это даст еще и нравственное воспитание сверстников", – отметил
Путин, имея в виду уже здоровых детей.
Хорошие слова. Но сумеют ли чиновники превратить благие намерения в
реально работающую программу? И почему ждать начала ее реализации надо так
долго?
На днях мне позвонили из Центра социального обслуживания и предложили
бесплатный билет в театр. Как разъяснили работники центра, билеты раздают
детям-инвалидам в рамках Года равных возможностей, коим
объявлен 2009 год. То есть, получается, раз мой сын-инвалид сходит
в театр, значит, у него появится такая возможность наравне с другими детьми.
Но он и так посещает театры, музеи и выставочные залы. Не уместнее ли было бы
оснастить, наконец, подъезды жилых домов пандусами, чтобы колясочники могли
выйти погулять на свежем воздухе? Год молодежи, Год семьи, Год равных
возможностей – не стоит ли за красивым названием намерение поставить
очередную "галочку" в отчетах о проделанной работе?
Елена Румянцева, руководитель комиссии медико-социальной экспертизы
подмосковного Королева, рассказывает: поток пожилых людей, стремящихся
получить "группу", в последнее время резко возрос. Старики очень
обижаются, если им в этом отказывают: дескать, разве у меня болячек мало? Но
инвалидность дают не на основании возрастных изменений, какие у всех имеются,
а на основании стойких органических поражений организма, объясняет
медэксперт.
Вместе с тем, по словам моей собеседницы, есть немало молодых инвалидов,
которым "группа" только в тягость. "Вот пример, – рассказывает
она. – Молодой человек, инвалид с детства, из-за осложнения диабета потерял
ногу. Из-за ампутации работать не мог (он был водителем). Однако жажда жизни
была столь велика, что он смог поступить в вечерний вуз, блестяще его
закончил и стал менеджером по туризму. Прошел протезирование и, несмотря на
"группу", успешно работает. Или молодая медсестра с тяжелой формой
рака, находящаяся на постоянном химиотерапевтическом лечении, регулярно пишет
нам расписки об отказе от "нерабочей" группы инвалидности. Несмотря
на тяжелейшее состояние, она хочет быть социально адаптированной, нужной
людям. Как раз те, кому, к сожалению, можно не сомневаться в своем праве на
инвалидность, порой демонстрируют удивительное мужество и даже героизм. Это
люди, которые не хотят быть ущербными из-за своих ограниченных возможностей
здоровья. Они открывают сайты, ищут единомышленников, пишут книги, проводят
соревнования, достигая высочайших результатов, демонстрируют поразительную
силу духа, поднимаясь на горные вершины даже в инвалидных колясках и
устраивая заплывы, будучи лишенными ног"...
По некоторым данным, до четверти нобелевских лауреатов в области
естественных наук в той или иной степени были лицами с ограниченными
возможностями здоровья. А из наших соотечественников можно назвать Николая Островского, доказавшего, что даже в положении полной
неподвижности и отсутствия зрения можно писать книги, на которых
воспитывались целые поколения.
...В электричку вошел инвалид. Молодой человек передвигался, придерживаясь
за поручни. Каждый шаг давался ему с видимым усилием: очевидно, еще в детстве
он перенес церебральный паралич, и теперь руки и ноги вели себя так, будто не
принадлежат своему хозяину. Да еще и здоровенная сумка мешала. Кто-то с
передних лавок вскочил, чтобы уступить бедолаге место, однако он остановился
посреди прохода и громко, тяжело ворочая непослушным языком, по слогам
произнес: "Фломастеры, карандаши, воздушные шарики, книжки-раскраски для
ваших малышей! Цены – минимальные!". И, решительно выкинув над головой
красный шарик с рожицей Винни Пуха, рванул по раскачивающейся электричке.
Господи, лишь бы не упал, думала я, глядя на человека, похожего на потерявшую
управление тряпочную куклу-марионетку...
Когда он приблизился ко мне, подала сторублевку. Товары его мне были, в
общем-то, не нужны. Хотелось помочь. Он кинул на меня быстрый, проницательный
взгляд, в котором я прочитала: нельзя обижать его подачкой. Он хочет
заработать деньги, а не получить их даром. И я взяла две книжки, шарик и
карандаши
|
